Елена Метелкина / интервью

ЕЛЕНА МЕТЁЛКИНА: Структурный гороскоп? Школа Кваши? Звезды? Тайны? Вы, знаете, почти во всех религиях попытки проникнуть в тайное не приветствуются… 

— В какой то период было и даже сейчас есть… Нет я просто не хочу сразу опротестовывать… Я хочу узнать, мне просто интересно, но всякий шаг в неведомое сопряжен со страхом, вот я и испытываю некоторый испуг. 

— Да, во мне есть что-то от скорпиона, но больше от весов. Те или иные черты могут развиться и преобладать, наверное, у кого-то не сразу, а у кого-то сразу, а у кого-то и никогда. Человек может предпочесть тот или иной путь: возвышенный или приземленный, а в каждом знаке есть что-то хорошее, что хотелось бы иметь, верно? 

— Да, нам дана свобода, я это знаю, но что нас удерживает? Какие-то нравственные критерии, вернее, человек склонен набрасывать на себя личину хорошего, мы стараемся показывать друг другу лучшие стороны, насколько это лицемерно — это уже мы сами должны сказать. И где же моё истинное я? Каждый ищет это лицо своё натуральное, истинное по своему и это один из путей нашего развития: где же я, где настоящее? Но когда мы общаемся, или хотим чтоб нас любили или влюбляемся, то показываем лучшие свои стороны и вот мы начинаем играть Конечно же, я предпочитаю чтоб меня любили, я хочу быть хорошей и я начинаю играть, потом когда я остаюсь одна сама с собой — я ловлю себя на ошибках, где было нехорошо и в этом, вероятно, есть какой-то путь развития. Я опять же свожу к тому, что у нас есть одно мерило — нравственные законы, данные предками. У каждого народа своя религия, мораль, но она едина — стремление к хорошему, к добру, к истине. Я не против гороскопов, но уходить куда-то раз я родилась здесь, я не хочу. Уходить — другим путем идти. И я не хочу, чтоб это тоже была какая-то религия, но раз там есть анализ какой-то, я хочу узнать. 

— Давайте. 

— Шут? Шут! Да, есть во мне такое! Я обвиняюсь в эксцентричности, в чрезмерном пульсировании… 

— В кокетстве… Да, я пульсирую, я радуюсь, то есть я могу сильно обрадоваться, вскочить! И…и… резкие движения такие! Реакция быстрая и… 

— Ну, а как же? Конечно шутовство! Скоморошничанье, игра бесовская! Кто такие клоуны? Это — приукрашенные бесята, так ведь можно трактовать. 

— Конечно! Я думаю, что это свойственно женщинам, такое коварство от нечистого. 

— Да? А кто ему позволил? Значит он вне какой-то социальной прослойки? 

— Вот потому-то знак Весы и бесполый! 

— Понятно, а если я — Cкорпион, тогда какой я должна быть? 

— Есть, есть! И это есть! Я и раздражаю тоже! И у меня есть ярые противники, готовые просто отрезать мою выступающую голову! Вся серость, как говорят, не принимает ничего на неё непохожее! Я не хочу сказать, что я очень яркая, но я, в конце концов, вырываюсь из общего ряда манерами и… 

— Да, да! Я хочу к лучшему позвать! И сама немножко вырываюсь из скучного чего-то… И я собой хочу расшатать устои, когда я куда-то прихожу мне хочется, чтобы было веселее, жизнерадостнее, наполненнее…Я не тушуюсь, как говорят в народе, и не сторонюсь, хотя иногда бывают шокирующие моменты, когда я в уголочке встану: «Когда же мимо пройдет эта ситуация? Тут спасать никого не надо, тут идет само собой, это не моя ситуация». А когда я прихожу и вижу что тут болото, то надо, надо освежить свежими ручьями всё это. Чтобы было веселей. 

— Там всё так образно? Вектор? Ну хорошо, значит вектор! 

— Да есть желание эпатировать! 

— Тогда шутовское — что же? Шутовским можно назвать то, что я могу посмеяться над собой? Во-первых, профессия у меня такая была, я могла… 

— Да. Я могла одеться в любые наряды — даже в те которые делают меня смешной, если хочет художник, я сыграю смешную роль глупого, наивного или взбалмошного, кокетливого какого-то существа, напущу пущей женственности и чувственности, чем это может быть мне присуще. Посмеюсь над этим образом: хищницы, коварницы, амазонки потому что это всё — игра, игра. А серьезный и чистый образ он, конечно, трогает струны высокие душевные… а если я играю какие-то образы коварной женщины-вамп, то это всё с иронией, по сути своей я не такая, но могу, могу, пожалуйста, художник хочет — пожалуйста. Опять же хороший режиссер мне нужен — сама то я не пускаюсь в такие тяжкие эксперименты, довольно скромно живу и одеваюсь, хотя не знаю, узнаем сейчас? 

— Как-то так, да. Я говорю себе: не имею права пройти мимо, я должна помочь человеку, я должна спасти ситуацию, он заблуждается, я буду примером, я сделаю… Иногда бывает такое, но часто я считаю, что я не имею права вмешиваться, потому что я буду проживать жизнь этого человека. Если я буду смотреть, видеть и анализировать, что ошибка, через десять лет он опять то же самое сделает, снова ошибка… Нет, это природа этого человека, то есть, я могу увидеть этого человека… Особенно у мужчин один похож на другого этим…Но я не иду по этому пути сейчас, с годами я даже просто в толпе на людей смотреть, заглядываться опасаюсь. Хотя транспорт позволяет некоторое время анализировать друг друга, можно чуть-чуть заглянуть внутрь, увидеть тайны какие-то, что он скрывает, чем он себя приукрасил и кто он есть такой, иногда хочется анализ такой проводить, но не для насмешки, а только, чтоб ужаснуться — какие мы все разные и насколько глубоко сама я могу уйти в этот анализ. Я думаю, что это нехорошо, это же контакт всё равно, это опасно и не так полезно и, вообще, брать на себя роль оценивающего наблюдателя, какое-то свободное домысливание и пророчествование — вот этого бы я не хотела, но иногда бывает. А вот насчет того, чтобы остановить, наладить, со своей точки, зрения гармонию, на это я дерзко решаюсь и кричу в пространство, только самой не сломать себе что-то по жизни и не сделать себе потрясение, а человеку этому крикнуть в ухо, чтоб не вылетело в другое: «Не делай так! Пока ты сама не изменишься, жизнь твоя не изменится. Тысячу первый раз я наживаю себе врага в твоем лице, но я хочу, чтоб ты поняла… Возвеличь мужа, не низводи его до собаки, к коленке, вот твоя ошибка и я тысячу раз не буду больше говорить…» и всё равно я в ласковом, тихом настроении скажу: «Ты его за какое место держишь?» «Теперь за душу» — она мне отвечает. 

— Да, на самом деле. 

— Да! Я даже его взяла на щит, когда были выборы, я сказала: «У меня нет столько сил. Я согласна: Ты иди и ори за нас за всех. Да я была на его стороне, я ещё боялась, что он с ума сойдет от всего того, что он заявил, что у него просто не хватит сил физических… 

— Вот посмотрите, а он уже который год всё трубит. Хотя вначале многие ему пророчили очень недолгую карьеру… 

— Умничать. Он начинает говорить — все оживляются. Я иногда тоже себе позволяю, я взяла себе, знаете какую мудрость, я прочитала у Вольтера: «Отсутствие дипломатии — уже есть дипломатия». И решила себе тоже запросто так реагировать на все события: не мудрить и не лавировать и не лицемерить, а прямо вот просто и быстренько разрубить и потом у весов я прочитала: они любят рубить узел одним махом! И я решила, что это мне подойдет! Вот так и Жириновский… Я взяла его прокладывателем дороги. А насчет Ваших весов, глазами только могу выражать расположение и глазами одобрить любого человека. Но если наоборот, то как бы моя культура не велит: «Следи за лицом» — вот что весы говорят мне: «не имеешь права лицом или взглядом осудить» — даже линия губ уже работает, и люди читают эту информацию без слов — на лице много написано. Весы мне говорят: «Одобряй всё, по-доброму смотри» Бывает же, что человек улыбается, но какой-то оскал складывается и глаза злые. Это, наверное, врожденное. А вот я не хотела бы, чтоб на моем лице были злые глаза, но это не из-за того что я их развила, просто я им не дала озлобиться, наверное. Поэтому будем считать, что от весов у меня постоянная улыбка на лице, хотя какая там улыбка, у меня печаль даже бывает иногда в глазах и совершенная какая-то расслабленность такая, задумчивость. Раньше было недоумение: «Почему?». Чувство обиды, где-то лет до двадцати пяти, потом вдруг появилась радость и на лице и в глазах, всё печали прошли, претензий к миру особых уже не имела. Но, конечно же, по весам я не могла бы сказать, что моё лицо с открытки, Алёнкой я не могла бы быть на шоколадке… 

— Да, тогда мне было… 

— Да. В тот период я просто закричала: «Мне надоело! До каких пор будет это однообразие и меня как будто кто-то услышал и тут же пригласили в кино». 

— Ах вот оно что! 

— Можно ожидать корректив? Чего-то живительного? 

— Да. Впервые выехала. А Таджикистан почему? Это тоже как-то связано? 

— Интересно, да? Очень удачно выбрали пейзаж! 

— Ну, 91-ый год — он, наверное, не только для меня, но и для всей нашей страны был тяжелым, я тогда осталась без работы… 2003-ий тоже был очень тяжелым, опять же, летом я потеряла работу и вплоть до весны 2004-ого пребывала в очень тяжелом положении, буквально ходила вдоль стеночки, пока не устроилась вот в этот обувной магазин. 

— Ведь надо ещё и умом каким то обладать. Одно дело если обстоятельства сложились… 

А вот бородавка на этом месте (слева на подбородке) тоже играет роль! Когда я ходила к Глобе — он сказал: «Вот эта бородавочка говорит о том, что Вы можете быть лидером». У женщин — на левой стороне, у мужчин — на правой. Вот так. Но я подумала, что я совсем не лидер. Моя роль на втором плане, но это я сама сказала, а вот жизнь как-то… хотя я не рвусь руководить, мне нравится почивать на чьих-то командах, но в то же время действовать на свое окружение исподволь, без интриг, не закручивая ситуацию и, опять же, не дипломатическими методами, а совершенно на уровне молитвы: "Ах, вот бы было здорово, если бы было вот так! Или кто-нибудь пришел бы и принес бы что-нибудь хорошенькое или кто-то пришел бы поправил ситуацию". Только уповая на провидение, но ведь таким образом только запускается пожелание, а там уж оно материализуется или нет. Вот там это решается, там, я показываю на небо. 

— А этот тип мышления он у маленьких людей тоже есть или только у чуть-чуть вырвавшихся из простого ряда? 

— Да, да мне надо общаться и не пассивно. Мне необходимо кого-то поддержать, подкорректировать, посоветовать, вероятно, и сама жизнь меня направила, чтоб я консультировала. Я очень часто слышу: «Вы меня омолодили на десять лет! О! А я и не ожидала, что это возможно!» Обычно, это предложение одеться или обуться, и как-то вывести человека на радость. Меня через одежду жизнь ведет. Я по профессии модель и лучше всего я умею делать это — показывать модели: как одеться, как преподнести себя. Вот в другой профессии, может быть, если бы я была косметологом, я бы говорила, как ухаживать за лицом, как поправить свой образ, как ухаживать за кожей, а вот тут вот оказалось, что просто одежда — тлен, бренное. Души я не касаюсь — я не стала врачом, педагогом. Так просто всё пошло. Может быть — это менее ответственно всё-таки за все придется отвечать. Вот. 

— Нет, я знаю только, что это сказал один знакомый моей коллеги: «Познакомь меня с этой девочкой», а она: «Да, что ты! Она в жизни совсем другой челове— на подиуме одно ты видишь, а в жизни совсем она тебе не понравится». И когда он ещё пообщался со мной, он сказал: «Ты знаешь с этой девочкой можно сделать миллионы, но только там…» 

— Да, потому что в то время здесь это было невозможно. Это было с 74-го по 80-ый. То есть, когда я пришла на подиум, мне было 21, а не 18. И один ученый, доктор технических наук, из Новосибирского академгородка написал: «Берегите Вашу красавицу-газель, это не просто красота, это талант!» Вот такой восторг я вызвала у этого технического человека. 

— Нет, нигде. Вы знаете, я понадеялась, что сама жизнь направит. Это было, конечно, очень неправильно с моей стороны. Я просто плыла по течению. Даже отказалась оставить свои карточки в картотеке Мосфильме. Отказалась воспользоваться предложением поступить в класс в Гиттисе к одной режиссерше, боялась, робела, из-за неуверенности я думала, если я не знаю, я лучше помолчу, так было на уроках физики, химии и никаких таких философствований с моей стороны не было. Была робость, неуверенность в себе и мне даже до сих пор сны снятся, что я на сцене, что я не знаю роли, я онемела, я глупая, растерянная. Вот это преследует меня во сне и вероятно в жизни, поэтому иногда я склонна немножко посмеяться над собой и нежелание вызвать зависть у окружающих женщин, смешнее себя преподнести и попроще, посерее. Знаете какой-то гордости и самодовольства я не выражаю. К какому знаку это отнести или это просто ошибка моя?

— Ну, да таким писклявым голосом я буду возмущаться, сильно выражать удивление и недоумение, и двигать руками. И я знаю, что вот тут у меня схватит в горле, и я прокричу, пропульсирую, просверкаю. Найду сторонников, озлоблю противную сторону, дело не налажу, испугаю, все замолчат, скажут: «Может ты и права». 

— Да, да с топором приду, начну рубить узлы и никакой дипломатии… А почему, вообще, этот фильм всплыл? Только через фильм можно проанализировать мою личность? 

— Вообще, история была такая: когда в 79-ом в апреле подписала договор на съемки мне было 25, потом приступили, лето снимали, в 80-ом лето снимали, зимой и весной в 81-ом закончили озвучание. И вот в 81-ом году ко дню космонавтики вышла картина. Двадцатилетие запуска первого человека. А когда в октябре праздновали моё 28-летие все удивились: «Как? Мы всё ещё не можем привыкнуть, что Вам 25, а, оказывается, уже 28 набежало!» Время бежит. Но изменилась я, конечно, мало. 

— А вот почему! А я думала, что это просто гормональный фон такой у меня, какая-то моложавость заложена во мне, я ничего не делаю, никаких специальных… 

— Вы знаете, у меня был период, когда я самостоятельно стала заниматься йогой. 

— И всякие асаны для меня очень даже были близки, постигаемы, я прямо вот по описанию делала всё правильно, но я неправильно дышала, у меня были некоторые ошибки, но я как-то справлялась со своей вот высотой, с этой астеничностью. Я осанку себе исправляла с помощью йоги, очень успешно кстати. Тогда ещё я не ходила в церковь и не услышала, что это всё-таки не наше, не надо этим заниматься. Предостережений никаких не было. И однажды в одном из положений отдыхая, я вдруг увидела перед собой группу индусов. Один из них был в голубом платье, с бородой черной и сзади женщины в саре стояли и смотрели на меня, и одна сказала: «Ой, как она светится!», а он сказал: «Осторожней, молчите, не говорите ничего!» Я на них посмотрела, они во внутреннем дворике были, такая стена старинной кладки, притененность такая, то есть жара снаружи, а тут такой прохладный дворик. Я перед ними полежала какое-то время, и он знал, что это временно и я улетучилась куда-то, вероятно, моё путешествие куда-то в медитации было хаотическое, самопроизвольное, самоучка я была, йог-самоучка и это привело меня в какую-то нишу, канальчик открылся и я вот попала туда, в Индию, какого периода? Это были красивые старинные люди, это была какая-то элита, были красные сари, белые с золотом и он был в голубых одеждах и очень плотная борода, заметен был такой круглый животик — это тоже признак, что его хорошо кормят — это была элита индусская, но вот какого века я не смогла понять. Вот это такое моё путешествие в медитации. Но потом я остановилась. Это было ещё до картины. Был период с 16 до 30 лет, когда меня это очень интересовало и привлекало. 

— По книжке, было какое-то даже перепечатанное ротапринтное издание такое. Перепечатки: упражнения, положения, асаны. Что это даёт, какие каналы? Никаких предостережений не было. Просто делала, ходила, мне это было интересно, потом мне казалось, что: «Да я была там, была когда-то..." И это было для меня такое родное, что меня бы приняли там за свою — так я тешила себя. 

— На страны тоже распространяется? А на что ещё? 

— Чтобы полностью меня рассчитать, Вам нужен час моего рождения? Это ведь большая тайна, Глоба мне говорил, что не надо говорить никому, если Вы откроете, Вы просто… А что про дни? 

— Да она должна меня раскрыть, она должна главенствовать и быстренько всю меня распотрошить, чтоб я показала Вам себя вот так на ладони? 

— Вот вчера помню я не была красноречива, я не могла найти некоторые слова, не было такого везения, а сегодня всё полилось рекой и образы и юмор и всё такое 

— Нет вчера косноязычие напало на меня, ограниченность какая-то, обычно я болтаю легко и просто, образно с юмором как-то. А вчера я как-то терялась, а вчера какой день был? 

— Вообще-то вчера был день обезьяны, день вседозволенности Вашей. 

— А когда много позволено, тут я и заблудилась.