Театральная жизнь

Вы заметили, как часто в разговорах о политике, да и о всей сегодняшней жизни стали использоваться слова «спектакль», «театр», «сцена» и т.д.? То говорят, что мы играем в демократию, то в патриотизм, то изображаем действо под названием Смутное время, то рубим окно в Европу на манер Петра I. Опереточные путчи, драматические штурмы, театральные выборы...

Раньше было хуже, больше крови, меньше еды, и уж совсем никакой свободы, однако никто ничего не замечал или делал вид, что все нормально. Теперь все на виду, все мы на сцене, что не увидит телевидение, опишут в газетах, а потому можно оставить суровую сдержанность былых времен и заламывать руки по каждому поводу. Впрочем, театр — штука многообразная, и в любой момент вместо рыданий могут начаться танцы и песнопения.

Итак, спектакль длиной в 36 лет начался, исполнители мы все, зрители — весь мир, в первую очередь Европа (будут аплодировать, частично от неоправдавшихся страхов) и Америка (будут свистеть от неоправдавшихся надежд на свою гегемонию). Пока спектакль в стадии рассаживания по местам, шуршания бумажками и покашливания, а потому обратимся к аналогичному спектаклю 230-летней давности.

Безусловно, это были блестящие времена (1761—1797), и блеск их, как и положено четвертым фазам, был избыточный, не подкрепленный общемировой расстановкой сил. Изумительно бескровный переворот (1762) с массой картинных жестов, невероятные военные победы, съедение Польши на глазах завороженной Европы, казнь Пугачева и т. д. Каждый выбирал себе роль по душе, Екатерина играла роль просвещенного монарха (друг Вольтера), Радищев играл роль революционера (очень хвалил Вашингтона), Пугачев играл роль царя Петра, Потемкин строил деревни и мнил себя великим полководцем.

Ну а для структурного гороскопа самое главное в том, что в этой театральной жизни заглавные роли должны были играть логические знаки (Петух, Бык, Змея), причем, как мы с вами договорились в предыдущих статьях, главенствует все же открытый знак, то есть Петух, будь он хоть сто раз инфантильным и ни на что не годным в реальной жизни знаком. В конце концов его дело прокукарекать, а там хоть и не рассветай.

Памятуя о том, что то 144-летие (1653—1797) посвящено было военным проблемам, стоит в первую очередь искать военную гениальность. С этим все в порядке: гениальный Петр Румянцев (Задунайский) (1725 —1796), блистательный Алексей Орлов (Чесменский) (1737—1808), адмирал Григорий Спиридов (1713—1790) (все — Змеи), создатель черноморского флота Федор Ушаков (1745—1817), будущий победитель Наполеона Михаил Кутузов (1745—1813), подавлявший пугачевщину генерал-аншеф Петр Панин (1721—1789) (все — Быки). Однако над всеми этими великими и не очень стоит величайший Александр Суворов (1729—1800), может быть, во всей прошлой и будущей истории не имеющий себе ровни. Разумеется, Суворов родился в год Петуха («Колдовская сила векторного кольца», «МП», 12 февраля 1991 года).

Политическая мощь тогдашней России, разумеется, связана с именем Екатерины II (1729—1796). Она тоже Петух, но в женском варианте, а стало быть знак волевой, а не логический. Должен был быть у нее предтеча, учитель, подготовивший ее к наступлению петушиного времени. Конечно же, это Алексей Бестужев-Рюмин (1693—1766) (в «Гардемаринах» его играет Евстигнеев). В аппаратные времена Елизаветы он приближал новые времена, как Андрей Сахаров (1921—1989) нашу и свою победу в 1989 году. Оба они работали на старую власть, один канцлером, другой создателем бомбы, оба были сосланы, оба воспитали новую власть.

Впав в грех аналогий, трудно удержаться и не привести еще одну. Внешней политикой заведовал Александр Андреевич Безбородко (1747—1799), Кот по году рождения. Казалось бы, Котам не место в логическом времени, их должно выкинуть за пределы государства, но поскольку политика внешняя, то минус на минус дает плюс. Вот и выходит, что Андрей Козырев (1951), редко и с неохотой занимающийся внутренними делами России, за рубежом как рыба в воде.

В идеологии свой Суворов — это Александр Сумароков (1717—1777). Дворянин, адъютант самого Алексея Разумовского, казалось бы, ни с того ни с сего начинает сочинять любовные песни, создает драматические произведения. Может, именно Сумароков первый в России смог перейти ту грань, за которой уже чисто светское искусство. Кстати, Сумароков еще в елизаветинские времена выступал на стороне оппозиционной придворной группы, ориентировавшейся на будущую императрицу Екатерину II. В начале царствования Екатерины II литературная слава его достигает зенита. Лучшие его комедии написаны в 70-е годы (1772—1774). В переводе на сегодняшние даты — это 2000—2002 годы. Сумароков известен как основатель классицизма.

Разумеется, продолжатели дела становления светского искусства сплошь Быки и Змеи. Непосредственный продолжатель, например, Михаил Херасков (1733—1807) (поэма «Россияда»-79). Продолжатели в широком смысле — два титана, которые в наше время (не знаю как сейчас) даже попали в школьную программу — Денис Фонвизин (1745—1792) и Александр Радищев (1749—1802).

Фонвизин после «Бригадира» (1770) (9-й год фазы— идеологическое решение) более десяти лет не обращался к драматургии — все силы писатель отдавал политике, государственным делам, лишь в 1781 году был завершен «Недоросль» (второе идеологическое решение). Через год Фонвизин увольняется со службы. Это тот самый 20-й год фазы, о котором уже говорилось в трех предыдущих статьях (Толстой, Мандельштам, Булгаков, Солженицын, Галич). До третьего идеологического решения (1793) Фонвизин не дожил одного месяца.

Радищев встретил четвертую фазу 12-летним мальчиком. Кстати, именно от Змей, 12-летними встретивших 1989 год (1977 г. р.), стоит ждать наибольших талантов и полного расцвета к 24-му году фазы (2013). Ну а Радищев к 24-му году фазы уже написал оду «Вольность» — первое русское революционное произведение. Ну а на 29-м году (1790) появляется «Путешествие из Петербурга в Москву». Последовал арест и суд. Смертную казнь крамольному автору на десять лет ссылки заменила сама императрица. Так он сыграл роль революционера, а она — роль гуманистки. Истинная же роль Радищева, думается, все же не в политической сфере, а в литературной. Не будем забывать, что Змея один из самых плодотворных литературных знаков, и слава русской литературы (Гоголь, Достоевский) во многом связана именно с этим знаком.

Ну а в остальном это время мало знакомо нам. Кто, например, такой Михаил Щербатов (1733—1790)? Историк, публицист, идеолог корпоративных интересов дворянства, он тоже написал «Путешествие...», но только «...в землю Офирскую», а кроме того, еще и «Историю Российскую с древнейших времен». Может быть, он, а не Радищев был главным лицом той эпохи. А ведь были еще Иван Елагин (1725—1794) и Владимир Лукин (1737—1794), тоже зачинатели новой литературы, только рангом чуть ниже, ученые Дмитрий Аничков (1733—1788) и Николай Курганов (1725—1796), философ Яков Козельский, Семен Десницкий и многие другие. Именно они открыли дверь в то пространство, в котором потом появятся Пушкин, Лермонтов, Грибоедов, Гоголь.

Нашим нынешним Петухам и Змеям в то пространство уже хода нет, они откроют новое. Это потом придут новаторы (2029—2065) и укажут в этом пространстве столбовые дороги и дадут имена новым явлениям мировой культуры, родившимся на пересечении науки, религии и искусства.

Однако вернемся в екатерининские времена. Тогда еще никто не ведал, что начинается пора великой русской литературы, ее золотой век, все были уверены, что наступает золотой век театра. Собственно, и Сумароков, и Фонвизин старались-то в основном для театра. Театр был воистину идефикс всей страны (читай — дворянства) в том 36-летии. Все буквально бредили театром. И тут опять не обошлось без великого Петуха. При желании его можно даже поставить впереди Сумарокова или Бестужева — речь о Федоре Григорьевиче Волкове (1729—1763).

И прожил-то всего 34 года, и в своей фазе был всего два года, а во многом определил все ее течение. Имя его ни мало ни много — «отец русского театра» (Белинский). Под его «бешеный» темперамент писал роли Сумароков. Волков примыкал к дворянской оппозиции, и участвовал в свержении Петра III. Был он человеком, по мнению многих, выдающимся во всех смыслах, что, скажем прямо, присуще деятелям театра не во все времена.

Какой титан мог бы встать, а умер от простуды. В который раз убедишься, что Петухи, как и их зоологические братья, зарю встречают, а там уж пусть другие ковыряются, но и за это — Слава Петуху! В 70—80-е годы уже идет театрализация всей страны, что, поверьте, тогда было просто чудом, страна-то совсем темненькая была.

Выводов и морали не будет, как и прогнозов, пофантазируйте сами. Ну а необходимые для расчетов Петухи — предтечи перед нами: Андрей Сахаров (1921—1989), Борис Стругацкий (1933), Геннадий Хазанов (1945), Юрий Никулин (1921), Марк Захаров (1933), Никита Михалков (1945). Ну и, конечно, с нетерпением ждем Петухов нового призыва.